"Кармазин – острый, интересный автор" (Александр Солженицын) |  | | ЧИТАЯ СОЛОНЕВИЧА | | Москве в 2003 году вышла книга И.Л.Солоневича «Коммунизм, национал-социализм и европейская демократия». Она представляет собой сборник статей основателя «Нашей Страны» с переездом в Аргентину в 1948 г. до смерти в 1953-м.
В нескольких статьях автор излагает проект монархической программы. Сперва приведем оттуда выдержки (примечания в скобках - мои).
Критика. Этот проект общемонархической программы помещается в «Нашей Стране» для обсуждения и для критики. Для этого есть только один путь – дискуссия. До войны был слабый пункт в этих дискуссиях: слишком мало было инакомыслящих. Критика нам очень нужна. Непредусмотренный довод – это очень опасный довод. Ложный довод может быть убийственным: наши противники тоже не лыком шиты.
Хозяйство. Переход в руки государства отдельных отраслей народного хозяйства, насколько он вызывается хозяйственными, техническими или санитарными, а не догматическими требованиями Всероссийское Монархическое Объединение не считает социализмом. ВМО констатирует тот факт, что Россия 1913 года имела наиболее крупный в мире сектор государственного хозяйства. Надо предполагать, что в результате нынешних условий, в собственности государства или под его непосредственным контролем останется очень значительная часть хозяйственных предприятий России. В государственных руках остаются, по ВМО, «недра и промыслы» (нефтяные). По всей вероятности, мы будем иметь еще небывалый в истории государственный строй: монархию с социалистическим сектором, безмерно более крупным, чем имела Англия времен мистера Эттли.
Территория. В качестве Российской Империи ВМО рассматривает всю территорию 1914 года за исключением Польши и Финляндии, (плюс Южный Сахалин и Северные Курилы). Вопрос о балтийских странах и гаванях ВМО оставляет открытым (теперь этот вопрос закрылся).
Парламент. Народное представительство является непременным условием нормально функционирующей монархии. Однако опыт многопартийного парламентаризма Европы показал полную нежизнеспособность этой формы выражения народной воли. ВМО считает необходимым двухпартийную систему, причем верхняя палата строится по территориальному признаку – представительство земских и городских самоуправлений, а нижняя – всеобщим голосованием, однако не на принципах пропорционального представительства, а на принципах двух партий, как в США и Великобритании, то есть на основе мажоритарной избирательной системы (в один тур). Эта система положит конец существованию десятков партий, которые почти автоматически приводят к диктатуре одной.
Приведем несколько других мест из книги.
- Некоторые люди вероятно искренне полагают, что если русская монархия есть лучшая форма правления, то указанная аксиома применима для всех носителей верховной власти, от Рюрика до Царя Николая Второго, и что за тысячу лет не было ни одного провала. Провалы были.
- Основной чертой русского характера и русской истории есть тяга к совести – она определяет собою характер нашей религии, характер нашей литературы. Характер народа дан не в его литературе, а в его истории. То есть не в вымыслах писателей, а в фактах прошлого. Все факты прошлого указывают на чрезвычайное постоянство и упорство русского народа. Упорство – это характер. Бесхарактерный человек ничего путного не добьется ни при каких талантах. - Политика решает все: политика это судьба.
Здесь я попытаюсь вступить в дискуссию, с 50-летним опозданием. Пункт о парламенте сформирован так верно и точно, что и нынешняя политология не могла бы ничего добавить. Но встают три вопроса. Как назначается правительство и ответственно ли оно перед парламентом? Имеет ли монарх право вето? Имеет ли верховная палата право вето? Несомненно, Солоневич видел эти вопросы, но вероятно, решил в тот момент оставить их открытыми.
В пункте о литературе видится некое противоречие. Но оно кажущееся. Литература отразила тягу к совести. Упорство она не отразила. Может быть это определялось тем, что она создавалась в 19-ом веке – золотом веке России. Тогда было нужно не упорство, а совесть. Вспомним «лишних людей» литературы: Онегин, Печорин, Манилов, Обломов, Рудин, Пьер Безухов, рефлектирующие герои Достоевского, неприкаянные – Чехова. В 20-ом веке эту линию продолжили в своих романах Булгаков и Пастернак. Но появляются и совершенно иные герои, наделенные чрезвычайным упорством, стойкостью и характером. Многие из них взяты прямо из жизни. Таковые у Алексея Толстого – Петр Первый, у Дудинцева – Лопаткин и Дежкин, у Солженицына Иван Денисович, Костоглотов и Нержин, у Бека - Онисимов, у Гранина – Лобанов и Зубр, у Рыбакова – Саша Панкратов, у Сабуровой – герой книги «О нас», у Демина и Жигулина – автобиографические трилогии и повести.
В одном случае к книге надо дать дополнение. Солоневич пишет: «Так ли уверены наши демократы, что прекрасная Франция в будущем году не похерит палату депутатов во имя генерала де Голля? И что боннский парламент продержится хотя бы год после ухода оккупационных властей и войск?»
Конечно, автор не мог знать в 1950 г., что де Голь изобретет новую конституцию, президентско-парламентскую с сильным президентом, мажоритарными выборами в два тура, двухблоковой системой и палатой с ответственным перед ней правительством, а Аденауэр придумает новую избирательную систему, пропорциональную с процентным барьером, которая создаст устойчивую двухблоковую форму правления.
Зато в другом случае Солоневич попал прямо в точку, как в воду глядел: «После некоторого времени режима голода и великого переселения какая-то организованная кучка наследников Сталина начнет какой-то свой поход: Что, на Сталина плакались? Поворачивай назад!»
Это мы теперь и видим на примере расчленительства, дерьмократии, прихватизации, вымирания и Зюганова.
Е. Кармазин
| | | Back to Search Results |
|
|